Случилось так, что как-то в погожий летний день я оказался на Новинском бульваре садового кольца в Москве, на внешней стороне его, прохаживаясь где-то между зданием посольства США и сталинской высоткой. Ничто не предвещало катастрофы, как вдруг над крышами домов на противоположной стороне бульвара я увидел поднимающиеся, бурлящие, встающие голубой стеной воды реки Москва. Медленно и пенно, переливаясь в лучах яркого солнца, река будто бы вставала над ничего неподозревающим, обеденным городом на дыбы. Она несла свои воды к небесам, поднимаясь всё выше и выше, всё выше и выше. И вот, когда уже казалось, что она поднялась всем своим телом на этом участке своего русла, поднялась вся, вобрав в себя все воды от своего истока до устья, став исполином, она рухнула. Она обрушилась и всей своей мощью понеслась, сметая всё на своём пути, поднимая и проглатывая людей и машины, прямо на меня по примыкающей на противоположной стороне бульвара улице. Я был обречён, приближающаяся с сумасшедшей скоростью волна «девятого вала», не оставляла никаких шансов остаться в живых.
Рубрика: Публичка админа Страница 1 из 5
К своему удивлению обнаружил, что на самом деле коммунизм был и остаётся там, где средства производства принадлежат всему трудовому коллективу того самого производства, потому что коммунизм от латинского слова commūnis, что значит «общий». Например, предприятие акционировалось и все, по справедливости, стали совладельцами. Коммунизм это когда общий, но не всеобщий, то есть только для тех, кто в данном предприятии работает. Не один владелец, а все.
Эта история началась с приобретения мной серебряного нательного крестика с цепочкой. Есть недалеко от моей малой родины, Полотняного Завода, удивительное местечко -Тихонова пустынь, так мы его называли ещё в советские времена. Здесь одновременно в нескольких местах пробиваются из земли полноводные ключи. Потом, сливаясь, образуют ручей, который втекает в большущий пруд на берегу которого расположился мужской монастырь.
«Дам ему белый камень и на камне написанное новое имя.» Эти строки можно прочесть в книге «Откровение» в завершении письма к Ангелу Пергамской церкви. Они относятся не только к адептам этой церкви, но и ко всем «побеждающим» из всех церквей всего народонаселения земли. А записаны в завершении именно этого письма, адресованного верующим именно этой церкви, потому что именно они, верующие, в противоположность белому камню традиционно поклоняются черному, хранящемуся в мечети в Мекке, и обращаются к Богу Его именем — Аллах.Полностью это обращение записано так: (Откр.2.17) «Имеющий ухо (слышать) да слышит, что Дух говорит церквам: побеждающему дам вкушать сокровенную манну, и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает».
Обращаю ваше внимание на значение слова «побеждающему». Если бы действие было завершено, то было бы написано «победившему». Победил? Будьте любезны, вкусите сокровенную манну, получите белый камень с новым именем и раскройте секрет: назовите новое имя Бога. Но действие не завершено. «Побеждающий» находится на пути к победе. Но уже побеждает, уже близок к победе, но ещё не победил. Но бонусом, по милости Божьей ему могут дать вкусить манну и дать белый камень, и на камне он увидит написанное новое имя, которое никто не знает, кроме того, кто получает.
Известны ли вам эмоции, которые возникают при виде оскаленной пасти разъярённой собаки. Вот, вот. Они, эти самые отрицательные эмоции, и стали причиной моего негативного отношения к собакам ещё в раннем детстве.
У отца была настоящая лайка – Амур. Он брал его с собой всякий раз, когда шёл в лес: то за ягодами, то за грибами, то за жердями или ёлкой под Новый Год. Амур счастливо бегал, нарезая вокруг него круги, виляя крючковатым хвостом, не упуская случая полаять, когда вдруг обнаруживал белку или какую-нибудь крупную птицу на деревьях.
В этот раз мы всей семьёй пришли собирать ягоды. В какой-то момент Амур оказался рядом со мной. Мне захотелось его погладить. Надо бы было гладить по голове, но я неуверенно стал проводить рукой по шее, спине и дальше к хвосту. Раз, другой, третий. Он терпел, но не долго. Потом вдруг неожиданно ощерился, рыкнул и укусил меня за гладящую руку. Я очень испугался и даже, возможно, заплакал, хотя от зубов и было то всего пару синяков. Но у страха глаза велики, поэтому и «разъяренная», и «оскаленная», и «пасть». Именно так воспринял эту выходку Амура и отец. Собака тут же была, на эмоциях, наказана кожаным поводком.